Глава вторая. Богословский горный округ в конце XVIII—первой половине XIX в.

2.4. Положение и массовое движение горнозаводских рабочих (часть 2).

Такой низкий уровень заработной платы, по справедливому замечанию С. Г. Струмилина, не мог бы обеспечить даже рабского состояния. Поэтому всюду на уральских заводах денежное жалованье дополнялось значительными натуральными выдачами провианта, одежды, дров, фуража и т. д.

Таблица 29

Годовая зарплата на Уральских казенных заводах по штатам 1847 г., руб., серебром.*

Таблица составлена по данным кн.: Штаты и основные рабочие положения горных казенных заводов хребта Уральского. СПб., 1847, С. 245. (Мастера всех статей, согласно указанному штату, получала годовые оклады от 36 до 72 руб.).

Нельзя не учитывать также важного значения в жизни горнозаводских рабочих личного хозяйства и промыслов, отсутствие которых вынуждало заводское начальство повышать оклады. Это заметно особенно на примере Богословских заводов.

Заработная плата мастеровых указанных предприятий,   по существу, была единственным источником существования. Хлебопашества в дореформенный период здесь практически не существовало. Имеются сведения, что заводоуправление в   начале XIX в. пыталось внедрить хлебопашество путем выдачи зерна для посевов, но безуспешно. Хлеб из-за сурового климата и скудости почвы не успевал созревать. Поэтому с 1820 г, предоставление семенного зерна было прекращено²⁴.

По данным 1837 г., в Богословском округе насчитывалось пахотных земель всего 203 дес. 103 саж. Земледелием здесь занималось не более 100 чел.²⁵. Более развитым было животноводство. Охота и рыбная ловля не получили широкого распространения, хотя леса и изобиловали дичью. Зато сбор кедровых орехов был обычным явлением для всех возрастов жителей²⁶.

В целом можно констатировать, что промыслы здесь не носили постоянного характера и существенного подспорья не давали. Поэтому значение заработной платы на Богословских заводах при почти полном отсутствии хлебопашества и слабом развитии промыслов было чрезвычайно велико. В этом можно видеть одно из существенных отличий Богословского округа от других районов Урала.

В литературе уже установлено, что мастеровые и работные люди в своем большинстве получали бесплатный и льготный провиант²⁷. Богословские   заводы в этом отношении не составляли исключения. Следует добавить только, что наряду с провиантом богословские мастеровые обеспечивались и всеми необходимыми вещами, которые отпускались или за наличные деньги или в счет заработной платы. 

Условия жизни и труда на Богословских заводах были особенно тяжелыми. Неслучайно округ в первой половине XIX в. был превращен в место ссылки. Вследствие вредного влияния  климата и сурового образа жизни жители округа страдали различными заболеваниями. Нередкими здесь были и случаи эпидемий и мора. Так, например, с 1826 по 1837 гг. в госпиталях округа находились на излечении 74298 чел.; в том числе на Богословском заводе 18506, Петропавловском - 8735, Николае-Павдинском  - 6593, Турьинских рудниках - 40464 чел.²⁸. За это же время число умерших в госпиталях составило 1824 чел. Если учесть, что население округа составляло тогда всего около 14 тыс. чел, то выходило, что за указанный период каждый житель лежал в госпитале около 6 раз и примерно каждый седьмой умер. Особенно высокой была смертность среди детей. Только за один 1842 г. умерло 385 детей в возрасте до 5 лет²⁹. Систематических данных о рождаемости и смертности  не было обнаружено, но отельные сообщения свидетельствуют   об отсутствии естественного прироста населения в Богословском округе. Так, в 1842 г. родилось 731, а умерло 737 чел.³⁰. Отсюда понятно, что рост населения возможен был здесь благодаря непрерывному  притоку рекрут, ссыльных и др. категорий людей.

Высокий уровень заболеваемости и смертности зависел не только от тяжелых условий жизни, но и от  неудовлетворительного медицинского обслуживания. На весь округ в 30-х гг. XIX в. приходилось всего 8     медицинских работников, обслуживающих 4 госпиталя на 243 места³¹.

 Массовые волнения и другие формы сопротивления рабочих людей  органически вплетались в историю Богословского горного округа — крупнейшего центра медеплавильной промышленности страны. Особенно обострилась борьба во второй половине XVIII в. В литературе уже отмечены факты упорного сопротивления приписных крестьян Чердынского уезда, на протяжении 7 лет³² отказывавшихся обслуживать окружное хозяйство. Не менее напряженный характер носила борьба крепостных крестьян, незаконно приобретенных заводчиком М. М. Походяшиным у тайного советника В. А. Всеволожского ³³. Поскольку эти стихийные выступления хорошо освещены в литературе, целесообразно остановиться на менее известных и неизученных страницах борьбы различных категорий мастеровых и работных людей Богословских заводов.

Наряду с волнениями, распространенными формами протеста были жалобы и бегство мастеровых и работных людей с заводов. Об этом мы узнаем, например, из материалов следствия 1775 г. Оно началось по доношению полковника в отставке Н. И. Маслова о вопиющем произволе, царящем на Богословских заводах. Н. И. Маслов писал, что М. М. Походяшин «удерживает самовольно при заводах вольных людей и в заработанных деньгах не делает никакого счета, оттого они сходят потаенно, оставляя на заводах жен и детей, за которыми он Походяшин посылает партии и при поимке бьет плетьми, бреет головы» ³⁴.

Это доношение было составлено на основе жалоб приписных крестьян и вольных работников, принимавших Н. И. Маслова (владельца соседнего Лялинского завода) за важное начальственное лицо. Заступничество со стороны неофициальных лиц — явление довольно редкое для Урала. Здесь оно было вызвано, по-видимому, тем, что местные власти содействовали М. М. Походяшину в вербовке строптивых работников и делали это с неслыханной жестокостью. В том же доношении сообщалось, что «для высылки крестьян в работы офицер, не сделав никакого следствия, чинит такое ж растягивая в кольцах наказание как мужского, так и женского полу, причем из женщин, будучи одна беременная, растянутая в кольцах и сеченная плетьми, выкинула младенца» ³⁵.

М. М. Походяшин неоднократно обвинялся в жестоком обращении с работными людьми, но всякий раз, используя связи, а нередко и откровенный подкуп, оставался безнаказанным. Так было и на этот раз. Капитан И. Порецкий, получив подарки ³⁶, вел следствие явно тенденциозно, что дало повод Н. И. Маслову подать новое доношение. Следствие было завершено уже подполковником Позняковым, получившим пространное напутствие: «...Чтоб не было упущено ничего, относящегося к казенной пользе, и заводчику ни малейшей наглости и притеснения оказано не было» ³⁷.

Среди прочих материалов следствия привлекают внимание факты безудержного произвола. Часть работников, по-видимому, «обзадаченных» и находящихся на заводах от 5 до 20 лет, получала не плату, а только провиант и одежду. Походяшинские прислужники при этом нагло заявляли, что выдавать жалованье им нельзя, так как прежних приказчиков уже нет, а расчетные ведомости потеряны. Некоторых работников, выражавших недовольство, иногда по распоряжению самого заводчика подвергали зверским истязаниям: секли плетьми, растягивали в кольцах за руки и за ноги, отправляли на работу в кандалах, держали под арестом, прикованными к стене на цепи, надевали ошейники, железные рога и т. д. ³⁸

Материалы следствия долго лежали в Берг-коллегии, и в 1781 г., когда заводчика уже не было в живых, последовало решение: долги работников «оставить без взыскания», а их самих отпустить на прежние места жительства. М. М. Походяшину (посмертно) было высказано лишь предупреждение «впредь в подобных случаях поступать осторожнее» ³⁹.

Следственные документы показывают, что жалобы и особенно побеги во второй половине XVIII в. были основными формами борьбы всех категорий заводских людей Богословского округа. В отдельные периоды борьба перерастала в крупные волнения, для подавления которых использовалась военная сила ⁴⁰. Сопротивление, направленное против фактически насильственного сгона с земли и массовой экспроприации, носило стихийный характер. Приписные и крепостные крестьяне таким образом отстаивали свое право обрабатывать землю и упорно противодействовали попыткам изменить характер их хозяйственной жизни.

Главной причиной борьбы закабаляемых наемных работников были полукрепостнические методы эксплуатации, дополняемые диким произволом, жестокостью и злоупотреблением заводской администрации. В отличие от крепостных и приписных крестьян, вольнонаемные боролись за осуществление свободных договорных условий, свойственных новым нарождающимся про-изводственным отношениям. Политика ограничения свободы договора и передвижения наталкивалась на растущее сопротивление, сломить которое не удавалось не только заводчикам, но и в дальнейшем казне. В этом, несомненно, можно видеть проявление острых социальных конфликтов, порожденных столкновением двух тенденций — феодально-крепостнической и капиталистической.

В конце XVIII—начале XIX в. в России уже сложились основные центры движения различных категорий трудящихся масс. Одним из них являлся Урал. По мнению

А. М. Панкратовой, волнения уральских рабочих «носили наиболее массовый и длительный характер; непрерывно нарастая, они сыграли немалую роль в крахе феодально-крепостнического строя» ⁴¹. Рост движения рабочих людей, таким образом, следует рассматривать как показатель углубляющегося кризиса феодально-крепостнической системы, отчетливо обозначившегося во второй четверти XIX в.

Борьба мастеровых и работных людей Богословских заводов в конце XVIII — первой половине XIX в. приобретает более широкий размах и охватывает, как и прежде, все категории трудящихся. Однако крупных волнений, сопровождавшихся вооруженной борьбой, в указанный период не наблюдалось. В этом состоит одно из отличий характера массового движения этого периода от предшествующего.

Наиболее распространенными формами борьбы по-прежнему были жалобы, чаще всего коллективные, и побеги. Жалоба как форма борьбы, являясь наиболее полным выражением нужд рабочих людей, сыграла важную роль в формировании общественного сознания и организации борьбы за осуществление выдвигаемых требований.

Жалобы работников Богословских заводов в конце XVIII — первой половине XIX в. шли непрерывным потоком. Для удобства рассмотрения их можно разделить на три группы: жалобы, поданные заводоначальству; должностным лицам, инспектирующим заводы; на высочайшее имя. Первая группа документов, чаще всего встречавшаяся в конце XVIII в., примечательна тем, что главной причиной их появления являлась невозможность отрабатывать долги из-за дороговизны провианта, причем косвенно здесь шла речь об увеличении заработной платы, хотя говорить об этом начальству рабочие люди не смели. Так, например, в прошении 1796 г. канцелярские служители, казенные мастеровые, вольно поселившиеся и временно приходящие наемные люди сообщали, что из-за дороговизны провианта они «не только чтоб могли часть уплатить в число состоящих долгов, но более на себя еще оные умножают» ⁴².

Чтобы заставить работников выплачивать долги, заводские конторы начали сокращать нормы выдачи съестных припасов и одежды. Это вызвало массовый протест, проявившийся двояко. По сообщению управляющего Николае-Павдинской конторы, часть рабочих «со слезами» просила, «чтобы не так жестоко с ними поступаемо было», другая же часть пустилась в бега «и слышно, что обращаются на Кушвинских заводах» ⁴³. Таким образом, «мольба» «со слезами», унизительная в данном случае, была дополнена решительными действиями.

Следует подчеркнуть, что прошений на имя управителей обнаружено немного. Чаще всего они адресовались должностным лицам, приезжавшим для ревизии, или комиссиям, инспектирующим заводы.

Особое внимание привлекают два прошения: 1795 г., поданное статскому советнику В. Н. Гурьеву, и 1825 г.— комиссии для обозрения горных заводов хребта Уральского. Анализ их содержания позволяет проследить изменения социально-экономического положения заводского населения за этот период. Отчетливо заметно, например, снижение уровня материального благосостояния, что выразилось в уменьшении жалованья, повышении норм выработки на заводских и внезаводских работах, удорожании провианта, изменении порядка его выдачи и т. д.

Изменился и характер требований. В челобитной 1795 г. заводские работники, жалуясь на тяжелые условия жизни и произвол администрации, просили отпустить их «для пропитания своего семейства по своим местам» ⁴⁴  Это были разных ведомств и чинов люди, насильственно удерживаемые при заводах, сохранившие привязанность к своим прежним занятиям, чьи требования еще не носят ярко выраженного классового характера.

По-иному звучат требования заводских людей в прошении 1825 г. ⁴⁵. На первый план здесь выдвинуты экономические требования, отвечающие интересам работников, прочно связавших свою судьбу с заводами.

Среди прошений этой группы часто встречаются жалобы на жестокое обращение и дикие наказания за провинности, причем жалобы на бесчеловечные истязания преподносились как дополнительный аргумент в доказательство прочих очевидных злоупотреблений заводской администрации. Письменные жалобы только на тяжкие побои встречаются как редкое исключение. Характерно в этом отношении прошение старшего писца Ф. Евсевьева, поданное ревизору Богословских заводов

 В. Н. Гурьеву. В нем с ужасающими подробностями описаны пьяные выходки казначея Н. Легкого, терроризировавшего мелкий приказной люд ⁴⁶.

Подобных документов, авторами которых были бы мастеровые и работные люди, не обнаружено. Из-за мести начальства они опасались жаловаться. На это указал, в частности, В. Н. Гурьев, справедливо заметив, что рабочие Богословских заводов, уже испытавшие «над собою жестокость начальника, так со стороны его застращены, что почти никто из них не осмелится открыть истины» ⁴⁷. Поэтому неудивительно, что сведения о немилосердных избиениях находятся лишь в доношениях горных чиновников, èçîбличающих по тем или иным причинам злоупотребления заводского начальства. Таковым, например, является рапорт прапорщика Ф. К. Огородова, исправлявшего должность казначея на Николае-Павдинском заводе⁴⁸. В этом документе описано столкновение заводской администрации с казенными мастеровыми, заступившимися за двух своих изощренно наказываемых товарищей. Интересно, что в защиту избиваемых молотобойцев вы- ступил и конторский служащий, подвергшийся за это гонениям со стороны горного начальства. Совместные действия николае-павдинских мастеровых можно квалифицировать как попытку оказать сопротивление творимому беззаконию и произволу.

Жалобы на бесчеловечные наказания, как правило, оставались без последствий. Горная администрация на них не реагировала или не принимала всерьез. Так, в ответ на запрос о правомерности палочных избиений начальник Богословских заводов ханжески отвечал, что «работные люди бывают нередко ослушны да и не думает, чтоб надзиратели так дерзко поступали» ⁴⁹.

Однако подобные поступки надзирателей были не так уж редки, и канцелярии главного заводов правления пришлось издать специальный указ (1798), «чтобы находящихся при тамошних заводах людей за преступления наказывать тонкою вицею 20 ударами, а нарядчикам без офицерского доклада наказание чинить запретить» ⁵⁰

В целом сохранившиеся документы подобного рода свидетельствуют о вопиющем бесправии работников, особенно пришлых, Богословских заводов. Местные власти, ответственные за своевременное поступление податей, иногда вмешивались в действия горной администрации, пытавшейся любыми способами удержать на заводах наемных людей. Поводом для такого вмешательства часто служили жалобы государственных крестьян, мещан и ямщиков близлежащей округи.

К числу редких и оригинальных документов можно Отнести «покорнейшее» прошение коренных жителей Петропавловского завода (1794). В центре внимания здесь не жалобы на жестокое обращение, а протест против нравственного унижения, доставляющего работным людям, как видно, не меньшее страдание (нетерпимо и унизительно для них было, например, требование снимать шапки и шляпы перед домом управляющего). Возмущались рабочие и пренебрежительным отношением к элементарным нуждам трудящихся, взяточничеством, кляузничеством, подхалимством и угодничеством⁵¹.

Наиболее полно картина бедствий и страданий мастеровых и работных людей представлена в жалобах на высочайшее имя. Одна из них была составлена рудокопом А. Коноплевым с согласия и приговора 70 вольнонаемных Турьинских рудников. Рудокопы жаловались на злоупотребления «начальствующих в заводах и прочих чинов»: обман при подрядах и расчетах, произвольное снижение поденной платы, дороговизну провианта и нарушение правил его выдачи, плохое питание и тиранство горных офицеров и др. В документе показано ужасающее бесправие и материальное убожество вольных людей, дошедших «до всекрайнейшего разорения».

В литературе уже имеется справедливая оценка описываемого прошения: «Жалоба турьинских рудокопов — один из первых документов борьбы вольнонаемных людей — содержит требования, вытекающие из договорных условий купли-продажи рабочей силы, что является новым моментом в массовом движении конца XVIII в. Она свидетельствует о протесте против чрезмерной капиталистической эксплуатации, усугубленной жестоким крепостническим режимом» ⁵².

Жалобами на «величайшие стеснения», «ужасные тиранства», «изнурения до смерти» наполнено письмо мастерового И. Рассужина, поданное на имя царя в 1839 г. ⁵³. Судя по его содержанию, предписание 1798 г. о «наказании тонкою вицею» к этому времени было основательно забыто. На заводах царил дикий произвол и жесточайший гнет, впрочем, не сломивший волю рабочих людей к сопротивлению.

Прошений, исходящих от мастеровых и работных людей дореформенного периода, обнаружено сравнительно немного. Но и они убедительно показывают, что в условиях разложения феодализма и зарождения в его недрах капиталистического уклада формировались рабочие кадры, предшественники пролетариата, которые активно протестовали против крепостного гнета и эксплуатации.

Другим действенным методом борьбы рабочих людей было бегство с заводов. Самовольная отлучка и раньше не являлась редкостью, но с переходом заводов в казну (1791) вводились новые правила найма, и бегство рабочих людей стало принимать угрожающие размеры. Так, в 1792 г. только за месяц бежал, не отработав задатков, 321 человек⁵⁴. Рапорты и доношения были переполнены сообщениями о беглых, дезорганизующих производство⁵⁵. В 1796 г. в Берг-коллегию поступили сведения, что на Богословских заводах «сих бегающих людей замыкается великое количество» ⁵⁶. По примеру Нерчинских заводов, поимку беглых здесь пытались производить с помощью двух полуфунтовых единорогов. Пушечные выстрелы, по мнению горного начальства, наводили страх и ужас на беглецов, прятавшихся в лесах ⁵⁷.

В первой половине XIX в. бегство рабочих приобрело массовый характер. По данным 1828 г., из 5209 мастеровых Богословских заводов в бегах числились 1233, т. е. почти каждый пятый ⁵⁸. К 1837 г. в бегах находился уже 1731 человек, не считая беглых, исключенных из списков за десятилетней давностью⁵⁹. За 1845—1855 гг. было совершено 688 побегов⁶⁰. Такого массового бегства в первой половине XIX в. не наблюдалось ни в одном из округов Урала.

В литературе уже подвергалось сомнению утверждение о том, что бегство как форма социального протеста к 20-м гг. XIX в. исчерпало себя ⁶¹. Материалы Богословского округа и некоторых других центров Урала убедительно опровергают это утверждение.

Из вышеизложенного следует, что крайне тяжелое положение рабочих людей Богословских заводов в конце XVIII — первой половине XIX в. вызывало их упорное сопротивление, выражавшееся в подаче жалоб и организации побегов. Массовое бегство, приводившее (наряду с большой заболеваемостью и смертностью) к значительной убыли трудоспособного населения, являлось одним из признаков кризиса крепостнических методов комплектования и эксплуатации рабочей силы.

1.    Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т.16. С.136—137.

2.    Туган-Барановский М. И. Русская фабрика в прошлом и настоящем. СПб., 1907; Пажитнов К. А.   Заработная плата   в горнозаводской промышленности при крепостном праве // Архив истории труда в России. Пг., 1922. Кн. 3; Струмилин С. Г. Очерки экономической истории России. М., 1960; Козлов А. Г. Заработная плата рабочих кадров казенных предприятий Урала на рубеже XVIII—XIX вв. // Из истории заводов и фабрик Урала. Свердловск, 1963. Вып. 2; Мухин В. В. История горнозаводских хозяйств Урала первой половины XIX в. Пермь, 1978.

3.    Горловский М. А., Пятницкий А. Н. Из истории рабочего движения на Урале. Свердловск, 1954. С. 19, 21, 22.

4.    Калюжный В. И. Антифеодальное движение горнозаводских рабочих Урала в 50—60 гг. XVIII в. (1754—1771): Дис... канд. ист. наук. Свердловск, 1964; Орлов А. С. Волнедия на Урале в середине XVIII века: К вопросу о формировании пролетариата в РОССИИ. М., 1979.

5.    ЦГИА СССР. Ф.1329, 0п.1. Д.128. Л.626 об., ЦГАДА.Ф.Сената.Оп:41.Д.3562. Л. 1001—1004.

6.    ЦГИА СССР.Ф.1329, 0п.1. Д.128. Л.626 об.

7.    Сб. РИО. Т. 115. СПб., 1903. С. 295.

8.    ЦГАДА.Ф.Берг-коллегии. Кн. 2277. Л. 568.

9.    ГАСО.Ф.24.0п.12.Д.105.Л.157 об.

10.ГАСО.Ф.24.0п.12.Д.3125.Л.83.об., 87.

11.Там же. Оп,1.Д.2238.Л.101 об.

12.ЦГАДА.Ф.Берг-коллегии. Кн. 1209.Л.460— 465.

13.Планер Д. И. Историко-статистическое описание Пермских казенных медеплавильных заводов // Пермский сборник, 1859. Кн. 1.С.29—31.

14.ЦГАДА. Ф.Берг-коллегии. Кн. 1209.Л.460.

15.Там же. Кн.2990.Л.134.îá.

16.ГАСО.Ф.24.0п.12.Д.105.Л.157 об.

17.ГАСО.Ф.24.0п.33.Д.813.Л.141— 143 îá.

18.ЦГИА СССР.Ф,37.0п.16.Д.204.Л.155—156.

19.ЦГАДА.Ф.Берг-коллегии Кн. 2563—2566.Л.161.

20.Чудиновских В. А. Прошения рабочих как источник по истории рабочего движения в России // Уральский археографический ежегодник за 1973 год. Свердловск, 1975. С. 135—138.

21.Пажитнов К. А. Положение рабочего класса в России. Пг.; 1923. Т. 1. С. 87.

22.Мухин В. В. История горнозаводских хозяйств Урала первой половины XIX века. Пермь, 1978. С. 50.

23.Струмилин С. Г. Очерки экономической истории России. М., 1960. С. 89.

24.Блинов М. В. Историко-статистический очерк Богословских заводов // Журн. МВД. 1855.4.14. Кн. 9. С. 61—62.

25.ГАСО. Ф. 24. Оп. 2. Д. 263. Л. 33 об.

26.Орлова А. Заметки о быте рабочих людей в Богословском округе // Пермские губернские ведомости, 1863. ¹ 31.

27.См., например, работу: А.Г. Козлов. Заработная плата рабочих кадров казенных предприятий Урала, стр. 53-54.  

28.ГАСО,  ф. 24, оп. 2, д. 263, л. 12-13

29.Статистические сведения о числе родившихся, браком сочетавшихся и умерших в Богословских казенных заводах в 1842 г. - «Пермские губернские ведомости», 1843, №9, 10.

30.Там же.

31.ГАСО,  ф. 24, оп. 2, д. 263, л. 13; ГАСО,  ф. 24, оп.32, д. 2890, л. 12 об -13.

32.См.: Калюжный В. И. Антифеодальное движение горнозаводских рабочих Урала в 50—60-х гг. XVIII века (1754—1771): Дис. ... канд. ист. наук. Свердловск, 1964; Орлов А. С. Волнения на Урале в середине XVIII века: К вопросу о формировании пролетариата в России. М., 1979.

33.Ñì.: Мухин В. В. Волнения обвенских крестьян в 1776—1777 годах// На Западном Урале. Пермь, 1964. Вып. 4.

34.ГАСО. Ф. 24. Оп. 1, Д. 2238. Л. 2.

35.Там же.

36.Та,м же. Л. 67, 163.

37.Цит. по: Чупин Н. К. О Богословских заводах и заводчике Походяшине: Сб. статей, касающихся Пермской губернии. Пермь, 1882. Вып. 1. С. 119.

38.Ñì.: Там же. С. 119.

39.ГАСО. Ф. 24. Оп. 1. Д. 2238. Л. 222.

40.Ñì. указ. работы В. И. Калюжного В. В., Мухина А. С., Орлова.

41.Панкратова А. М. Волнения рабочих в крепостной России первой половины XIX века: Вступ. статья// Рабочее движение в России в XIX веке. М., 1955. Т. 1. Ч. 1.10-11.

42.ЦГАДА. Ф. Берг-коллегии. Кн. 2549. Л. 502.

43.Там же. Кн. 2212. Л. 687 об.

44.Там же. Кн. 2563—2566. Л. 162.

45.ЦГИА СССР. Ф. 43. Оп. 1. Д. 2. Л. 1—7.

46.ЦГАДА. Ф. Берг-коллегии. Кн. 2610. Л. 398.

47.Там же. Кн. 2610. Л. 350 об.

48.Там же. Кн. 2551. Л. 286 об.—287.

49.Там же. Л. 153.

50.ГАСО. Ф. 24. Оп. 12. Д. 105. Л. 163 об.

51.ЦГАДА. Ф. Берг-коллегии. Кн. 2610. Л. 396—396 об.

52.История Урала. Пермь, 1976. Т. 1. С. 123.

53.ЦГИА СССР. Ф. 44. Оп. 2. Д. 1307. Л. 63—70 об.

54.ЦГАДА. Ф. Берг-коллегии. Кн. 2563—2566. Л. 82.

55.Там же. Кн. 2202. Л. 231 об.

56.ГАСО. Ф. 24. Оп. 12. Д. 136. Л. 575; ЦГАДА. Ф. Берг-коллегии. Кн. 27.11. Л. 260; и др.

57.ГАСО. Ф. 105. Оп. 2. Д. 221. Л. 5 об.

58.ЦГИА СССР. Ф. 37. Оп. 16. Д. 171. Л. 73—77 об.

59.ГАСО. Ф. 43. Оп. 2. Д. 1237. Л. 2—3.

60.Ñì.: Блинов М. В. Историко-статистический очерк Богословских заводов//Журн. МВД. 1855. Ч. 14. Кн. 9. С. 69.

61.Сì.: Мухин В. В. Бегство как форма социального сопротивления горно-заводского населения Урала в первой половине XIX века// На Западном Урале. Пермь, 1969. Вып. 5. С. 84.