Глава вторая. Богословский горный округ в конце XVIII—первой половине XIX в.

Положение и массовое движение горнозаводских рабочих (часть 1).

Изучение характера труда и его оплаты имеет принципиальное значение при определении социально-экономической сущности отечественной мануфактуры. Развитие крупного производства в дореформенной России, как известно, протекало в условиях господства крепостничества, которое придавало ему оригинальные черты. Одним из ярких показателей этого являлась заработная плата, существенным образом отличавшаяся как способ вознаграждения труда от феодальных методов. Если оплаченная и неоплаченная доли труда крепостных крестьян наглядно отделялись друг от друга, то в заработной плате мастеровых и работных людей та и другая сливались, нивелировались, и неоплаченный труд принимал вид оплаченного¹. Расходы на заработную плату мануфактурным рабочим представляли собой переменный капитал, вложенный не столько для производства средств потребления, сколько служивший в итоге извлечению прибавочной стоимости в результате эксплуатации рабочей силы. Не случайно поэтому вопрос о заработной плате горнозаводских рабочих мануфактурной стадии промышленности привлекает особое внимание исследователей ².

В данной статье предпринимается попытка показать изменение уровня заработной платы различных категорий мастеровых и работных людей промышленного хозяйства Северного Урала во второй половине XVIII — первой половине XIX вв.

Оплата труда приписных крестьян, как известно, регулировалась указными ставками. Первый указ о расценках появился еще в 1724 г. По этому указу приписным крестьянам полагалась следующая плата: в летнее время конному крестьянину 10 коп., пешему 5 коп.; в зимнее — конному 6 коп., пешему 4 коп. в день. «Плакат» 1724 г. действовал более 40 лет.

Волнения приписных в 50—60-е гг. XVIII в. заставили правительство пересмотреть устаревшие нормы оплаты труда. По указу 1769 г. они были повышены: конному на 2, а пешему на 1 коп. Крестьянская война под руководством Е. И. Пугачева вынудила правительство обратить более серьезное внимание на положение приписных, активно выступивших на стороне восставших. Среди мер, долженствующих, по мнению правительства, облегчить участь приписных, предусматривалось и повышение расценок оплаты труда. Указом 1779 г. устанавливались новые «плакаты»: летом пешему 10 коп., конному — 20 коп.; зимой — пешему 8 коп., конному 12 коп. в день³.

Однако в связи с ростом числа феодальных повинностей и нежеланием заводчиков выполнять новый закон, повышение норм оплаты осталось лишь формально декларированным. Положение приписных по-прежнему было крайне тяжелым. Их участь разделили и государственные крестьяне, в частности, Чердынского уезда, труд которых интенсивно эксплуатировал владелец Богословских заводов М. М. Походяшин.

К 1760 г. к Петропавловскому заводу по просьбе указанного заводчика было приписано 4200 государственных крестьян. Платить им полагалось «по силе указа 1724 г.». Приписка крестьян производилась крайне жестокими методами, ее можно было сравнить с военной операцией против упорно сопротивлявшегося

 неприятеля⁴.

Усмирить этого «неприятеля» властям удалось лишь к 1767 г. Но и заводчику пришлось пойти на некоторые уступки. Он вынужден был, в частности, повысить заработную плату приписным, для которых выполнение заводской повинности было равносильно разорению. В 1763 г. Походяшин, демагогически рассуждая, что заводы в государстве должны быть якобы «не только для одной заводчиковой пользы, но и для всех», сообщал А. А. Вяземскому о намерении платить приписным крестьянам за возку утля, железа и припасов «противу установленного по полтора плаката», за рубку дров 30 коп. вместо 25, а за кладку, осыпку, жжение и разломку угля в 2 раза больше «положенного по заводским учреждениям зачету» (6 руб. 80 коп. вместо 3 руб. 40 коп).⁵.

«Благодеяние» заводчика было вынужденной мерой, ибо путь íà заводы и трудовые затраты крестьян, принужденных нести непосильное бремя, были слишком велики. Повышение заработной платы, несомненно, явилось некоторой компенсацией. Однако следует подчеркнуть, что попытки Походяшина воздействовать на приписных крестьян в известной мере методами материального стимулирования являются беспрецедентными на Урале. Такого «ни на одном заводе чинено не было», отмечалось в одном из официальных докладов⁶.

И все же вызвать необходимую заинтересованность крестьян в заводском труде предприимчивому заводчику не удалось. Несмотря на значительную прибавку, заработная плата все же не восполняла потерь, связанных с отрывом от сельскохозяйственных работ и длительными переходами. Поэтому чердынцы считали для себя менее обременительным нанимать «охочих людей» за плату еще более высокую, чем предлагал заводчик. За пешие работы они доплачивали к увеличенным ставкам по договору от 8 до 10 коп., за рубку сажени дров 32 коп. и более, за кладку, дернение, осыпку, жжение и разломку десятисаженной кучи от 8 до 10 руб.⁷.

Эти данные позволяют более или менее точно определить уровень заработной платы вольнонаемных, временно эксплуатируемых на Богословских заводах. За пешие работы они получали от 15.5 до 17,5 коп. в день, за рубку дров более 60 коп. (К 1791 г. установилась твердая плата: за рубку одной сажени дров — 65 коп.)⁸, за куренные работы от 14 руб. 80 коп. до 16 руб. 80 коп.

Указанные расценки в целом соответствовали плате, выдаваемой наемным работникам конторами Богословских заводов. Так, вольные рудокопы и рудоразборщики получали в день 16 коп, летом и 14 коп. зимой, а катальщики 13 коп. летом и 12 коп. зимой⁹.

Таким образом, свобода от заводской повинности покупалась приписными слишком дорогой ценой. Основной массе крестьян приписка к заводам несла неслыханные невзгоды и лишения. Экспроприация мелкого производителя протекала на Северном Урале так же мучительно, как и повсюду в стране.

Использование приписных крестьян на походяшинских заводах следует отнести к традиционным источникам и методам комплектования рабочей силы. Отличие заключалось лишь в том, что заводчик вынужден был в силу указанных причин применять средства экономического характера.

Казенные мастеровые, как и приписные крестьяне, получали повышенные оклады. Так, по просьбе фурмового ученика Каменского завода Я. Холкина, командированного на строящийся Петропавловский завод, канцелярия главного заводов правления предписала повысить ему ставку с 16 до 24 руб. в год, то есть на одну треть. Ту же сумму принужден был платить Походяшин и водяных колес мастеру Екатеринбургского завода А. Ломаеву¹⁰.

Гарантируя льготную заработную плату, канцелярия, однако, предупреждала, что с возвращением мастеровых на казенные заводы они будут поверстаны в прежние оклады.

 Высококвалифицированным специалистам, в которых была особая нужда, заводчик платил более высокое жалованье.

Таблица 26

 Жалование казенных мастеровых Петропавловского завода â 1762 г.*

* ЦГАДА. Ф. Берг-коллегии. Кн. 1209. Л. 460.

Например, штейгеру И. Аверкьеву, оставленному на Турьинских рудниках после их обследования, он обязался платить двойной оклад ¹¹.

Казенные мастеровые, по-видимому, по их желанию привлекались к работам и не по специальности, за что получали дополнительную плату. О размере жалования казенным мастеровым, присланным для строительства Петропавловского завода и обучения мастеровых, свидетельствуют данные табл. 27.

Шестидесятирублевый годовой оклад на Петропавловском заводе, кроме указанных мастеровых, получали также отставной екатеринбургский подканцелярист и один верхотурский разночинец. Этот оклад считался самым высоким, хотя за какие-то особые услуги московскому купцу второй гильдии В. Гридину  заводчик платил 120 руб. в год.        

Заводские кадры комплектовались Походяшиным на первых порах почти исключительно по вольному найму. К 1762 г. на Петропавловском заводе «при разных ремеслах и работах» обращалось 132 чел. Из них только 6 купленных и крепостных людей¹². Большую часть (65%) заводских работников составляли выходцы из городских сословий и ямщиков. Значительную группу (30%) образовывали приписные крестьяне, переселившиеся на завод и составившие вместе с прочими категориями костяк постоянных кадров. Все они получали заработную плату, колеблющуюся от 12 до 60 руб. (табл. 27).

При анализе данных табл. 27 бросается в глаза тот факт, что заработная плата на Петропавловском заводе была не выше, чем, например, на Пермских предприятиях¹³. Хотя следовало ожидать, что в условиях Северного Урала она должна была быть белее высокой. По-видимому, практика выдачи денежных авансов (задатков) во время найма позволяла заводчику держать заработную плату на установившемся уровне.

Таблица 27 Заработная плата постоянных наемных рабочих Петропавловского завода в 1762 г. *

Таблица составлена по данным: ЦГАДА. Ф. Берг-коллегии. Кн. 1209. Л. 460—465.

Следует отметить также, что одну из самых многочисленных и высокооплачиваемых категорий постоянных наемных рабочих составляли верхотурские и соликамские посадские люди. 10 человек из них, по-видимому, грамотных и сведущих в горнозаводском деле, получали значительные по тем временам ставки от 30 до 50 руб. в год. Однако наиболее распространенным был годовой оклад от 18 до 22 руб. Он предоставлялся работникам, употребляемым главным образом на перевозках грузов.

«По малолюдству» все указанные работники занимались, помимо своей основной работы, и другими заводскими делами. Поэтому действительный уровень заработной платы «по мастерствам» определить затруднительно.

Оплата труда на заводах практиковалась как окладная, так и сдельная, но нередко с изменением характера труда обе системы оплаты переплетались и дополняли одна другую. «Когда бывают при ковке железа, — отмечалось в одном документе, — то мастерам дается задельная со всякого железа равная по 3 коп., а подмастерьям по 1,5 коп. с пуда, а когда бывают в других работах, то плата производится по окладам»¹⁴.

С переходом заводов в казну (1791 г.) оплата труда  всех категорий работников стала жестко регламентироваться указными ставками. Это коснулось в первую очередь работавших на заводах постоянно. Регулировать же плату временно приходящим казна по началу оказалась бессильна. По штату 1792 г. рубка сажени дров должна была обходиться в 65 коп., а в действительности конторы выплачивали наемным по 80 коп. За возку короба угля вместо 2 коп. платили 2,5 коп., за приготовление десятисаженной кучи угля — вместо 6 руб. 75 коп. более 10 руб., а доставка меди в Екатеринбург обходилась от 20 до 35 коп. с пуда вместо положенных 13 коп.¹⁵.

Законы рынка, таким образом, оказывались сильнее норм феодальной регламентации. Казна вынуждена была отступать, несмотря на неуклонный рост себестоимости продукции. (С 1791 по 1803 гг. цена пуда меди колебалась от 4 до 8 руб., вместо 3 руб., определенных штатом).

Дороговизна вольнонаемного труда явилась одной из главных причин ориентации банка на комплектование кадров принудительно-феодальными методами. Вытеснение вольного найма, особенно четко обозначившееся в конце 90-х гг. XVIII в., сопровождалось снижением заработной платы. Это достигалось как строжайшим соблюдением указных расценочных норм, более низких, чем рыночные, так и повышением цен на провиант. Страдали при этом не только временно приходящие, но и вольно живущие при заводах работники. В одной из жалоб сообщалось, что от подорожания провианта, особенно в 1796—1798 гг., и «несправедливых конторами расчетов» они пришли «в разорение и несостоятельность к платежу податей»¹⁶.

Установить размер оплаты наемного труда в первой половине XIX в. на Богословских заводах оказалось возможным лишь по архивным источникам. Показательно, что в них неизменно подчеркивается мысль о вынужденности   использования услуг пришлых людей «за невозможностью выполнить работы заводскими мастеровыми».

Расклад работы вольнонаемным, по данным 1819 г., производился понедельно за плату «как только согласить возможно бывает». За перевозку белой глины платилось от 8 до 14 коп. с пуда; железа, руд и других припасов —от 1, 5, 10, 17и 18 коп.: сена —от 18 до 25 коп.; щебня — до 12 коп.; угля —от 5 до 9 коп. с короба; паровых дров — от 2 руб. 25 коп. до 2 руб. 75 коп.; горных и других бревен различной длины и толщины —от 16 до 22 коп. с вершка. Доставка меди в Екатеринбург обходилась от 40 до 60 коп. с пуда, а провианта из Ирбита до Верхотурья и оттуда до заводов —от 20 до 32 коп. с пуда.

Все эти расценки, по указанию источника, «определительными никак быть не могли», ибо зависели как от местных «надобностей и обстоятельств», так и от времени года. количества «явствующихся», дороговизны «жизненных припасов» и других причин.

Плата производилась по желанию нанимающихся или «по мере заработки, или по особым подпискам под одобрения волостных правлений по части вперед на уплату государственных податей». Всем желающим не возбранялось получать «в число заработки» необходимые вещи из казенных магазинов.   

Примечательно, что на указанные работы нередко «в свободные часы для поправлення своего состояния» подряжались заводские люди. Начальство не только не препятствовало этому, но «даже еще и приохачивало»¹⁷.

Расценки по перевозочным работам и в 30-х гг. XIX в. оставались примерно на том же уровне. Причем они не были выше расценок, действовавших и на других казенных заводах, в частности, Екатеринбургских и Горноблагодатских¹⁸.

Íî поскольку жизненные припасы на Северном Урале стоили гораздо дороже, реальная заработная плата наемных на Богословских заводах была ниже, чем в других казенных округах. Несомненно, что к этому времени здесь сказывалось засилье подневольного труда, позволявшее начальству держать договорную плату в рамках штатных норм.

Для казенных банковских мастеровых эти штатные нормы имели самодовлеющее значение. С переходом заводов в казну постоянным рабочим были утверждены твердые ставки: плавильщикам по 16, а засыпщикам и работникам 14 коп. в смену, то есть в год (250 рабочих дней) 40 и 35 руб. За рубку куренных дров полагалось по 80, а калошных — 20 коп. с сажени; за клажу куч, осыпку и дернение—6 руб.; жжение этих куч — 7 руб. 50 коп.; возку угля как в зимнее, так и летнее время — 2,5 коп. «на версту с короба»¹⁹.

Эти расценки, установленные штатом 1792 г., без особых изменений были закреплены проектом горного положения (1806 г.). На Богословских заводах они действовали около двух десятилетий, а затем, в октябре 1824 г. по инициативе горного начальника были заменены новыми нормативами. Их сравнительный анализ отражен в табл. 28.

Нетрудно заметить, что по штатам 1824 г. заработная плата мастеров, подмастерьев и наиболее квалифицированных работничков значительно повысилась. В то же время количество низкооплачиваемых работников, получавших ставки ниже 24 руб. в год, возросло почти в 2 раза (с 351 до 649 чел.). Именно эта категория и направила в 1825 г. жалобу с требованием «восстановить прежние оклады жалованья, положенные   высочайшим штатом 1792 года»²⁰.

Таблица 28

Годовые оклады персонала Богословских заводов по ставкам 1806 и 1824 гг.*

• ЦГИА СССР. Ф. 43, оп. 1, д. 2, л. 27-27 об.

Размер заработной платы в Богословском округе не только не превышал ставки на других казенных заводах, но даже в ряде случаев был более низким. Так, например, на Камско-Воткинском заводе мастера получали по штату в 1827—1829 гг. от 112,5 до 178,75 руб.; подмастерья —от 30 до 65 руб. в год²¹. Однако по штатам 1847 г. годовое жалованье мастеровых Богословских заводов на 2,5—5 руб. превосходило оклады этих же категорий рабочих других казенных округов (табл. 28).

В литературе отмечается факт некоторого роста заработной платы на Урале в предреформенное время. Например, в горнозаводской вотчине Всеволжских она выросла за 30 предреформенных лет в среднем в 1,5—1,8 раза²². Однако по материалам казенных округов прослеживается значительное сокращение номинальной оплаты труда. Если среднегодовое жалованье уральских рабочих за весь период XVIII в. составляло около 30 руб. 40 коп. серебром²³, то к концу феодальной эпохи на казенных заводах оно едва ли превышало 13 руб. (подсчет сделан по данным табл. 28).